И хруст французской булки, или Франция, которую они потеряли

Пару недель назад Франция отмечала свой национальный праздник «День взятия Бастилии». В связи с этим повылазили разные типички с завыванияними, как хорошо же жили французы при Бурбонах. В твиттере некоторые даже пытались оправдываться, что 14 июля учрежден не в честь «штурма Бастилии», а в честь Fête de la Fédération (Праздник Федерации и единства нации) , который состоялся 14 июля 1790 года.

Хотя ничего плохого в самом штурме Бастилии не было — французские граждане самоорганизовались и показали кучке аристократов и приглашенным им иностранным наемникам, кто же все-таки суверен в государстве. Прямым следствием штурма Бастилии был не якобинский террор, а Декларация прав человека и гражданина.

А для любителей Бурбонов стоит ознакомиться, что представляла собой жизнь при Ancien Régime.

Из книги «Приключения Перигрина Пикля» средины 18 века:

Некая  высокопоставленная  леди  была  осмеяна  в  пасквиле   неведомым писакой,  которого  не  удалось  обнаружить,  после  чего  министерство,   в результате ее жалобы, арестовало и отправило в Бастилию ни больше ни  меньше как двадцать пять аббатов, по принципу Ирода, повелевшего убить младенцев, в надежде,  что  главный  предмет  его  ненависти  не  спасется  при  всеобщем избиении; друзья этих злополучных пленников не смели  даже  пожаловаться  на несправедливое преследование и только пожимали плечами  и  молча  оплакивали их злую судьбу, не ведая, суждено ли им когда-нибудь свидеться снова.    

  Примерно в это же время некий  джентльмен  благородного  происхождения, угнетаемый могущественным герцогом, жившим по соседству, нашел средство быть представленным королю, который, приняв очень милостиво его петицию, спросил, в каком полку он служит; когда же предъявитель жалобы ответил, что не  имеет чести состоять на службе,  он  вернул  бумагу  не  прочитанной  и  отказался ознакомиться с содержанием петиции; итак, отнюдь не восстановленный в  своих правах, джентльмен остался более  чем  когда-либо  незащищенным  от  тирании своего угнетателя. Да, столь широко известно  разочарование  всех  тех,  кто осмеливается жить, не ища покровительства и связей при дворе,  что  один  из джентльменов,  чьей  дружбой  дорожил  Перигрин,  откровенно  признался:  он является владельцем самого романтического уголка  в  одной  из  провинций  и страстно влюблен в жизнь на лоне природы, однако не смеет проживать в  своем поместье, ибо, ослабив свое внимание к сильным мира сего, которые  удостоили его  покровительством,  он  может  пасть   жертвой   какого-нибудь   хищного интенданта.    

  Что касается до простолюдинов,  то  они  так  привыкли  к  расправам  и наглости властей, что любой  оборванный  субалтерн,  любой  нищий  сынок  из дворян  и  самый  ничтожный  человек,  служащий  при  дворе,  оскорбляет   и притесняет их безнаказанно. Некий ecuyer, или лошадиный барышник,  состоящий на службе у короля, был однажды у цирюльника, который  нечаянно  срезал  ему прыщик на лице, после чего барышник вскочил и, выхватив шпагу,  в  бешенстве нанес ему рану в плечо. Бедный раненый цирюльник сделал  попытку  убежать  и был настигнут сим свирепым убийцей,  который,  не  довольствуясь  расправой, вторично  вонзил  в  него  шпагу  и  убил  его  на  месте.   Совершив   этот бесчеловечный поступок, он с большим хладнокровием оделся и, отправившись  в Версаль, немедленно получил прощение  за  содеянное,  с  таким  бесстыдством восторжествовав в  своем  зверстве,  что  в  следующий  же  раз,  когда  ему случилось бриться, он сидел, держа наготове шпагу, дабы  вторично  совершить убийство, если цирюльник сделает такой же промах.    

  Однако бедные люди столь приучены к смирению,  что,  когда  Перигрин  с ужасом и омерзением рассказал  об  этом  убийстве  своему  парикмахеру,  сей ослепленный бедняк отвечал, что, конечно, это очень печально, но  джентльмен действовал в порыве гнева, а затем добавил, в виде панегирика правительству, что подобная вспыльчивость никогда не наказуется во Франции

Ну про «шампанское, мушкетеров, минуэты»:

Высокий свирепого вида человек в партере, без малейшего повода, но исключительно из похвальбы и задора, завладел  шляпой  весьма  приличного молодого человека, стоявшего перед ним, и нахлобучил ему ее  задом  наперед. Обиженный вежливо осведомился у обидчика о причине такого  поступка,  но  не получил никакого ответа; когда он отвернулся в другую  сторону,  оскорбление было нанесено вторично. Тогда он выразил свое  возмущение,  как  и  подобало мужественному человеку, и потребовал, чтобы зачинщик вышел вместе с ним. Как только он заявил таким образом о  своих  намерениях,  его  противник,  пылая гневом, злобно  сдвинул  ему  шляпу  на  лицо  и,  подбоченившись,  произнес высокомерно:  

    - Эй вы, мистер Круглый Парик,  вам  должно  быть  известно,  что  я  - мушкетер!    

  Едва это страшное слово сорвалось с его губ, как кровь отлила  от  лица пострадавшего, который с самым раболепным  смирением  попросил  прощения  за свою  самонадеянность  и  с  трудом  получил  его  при   условии   удалиться немедленно. Утвердив таким образом свою власть, тот повернулся к  одному  из своих приятелей и с видом презрительно-насмешливым сказал ему, что  едва  не вступил в драку с буржуа, добавив с целью усилить иронию:      - Ей-богу, я думаю, что он врач!

Конечно в идеальном обществе лучше обходиться без революций и кровопролитий, но если они случаются, то полную ответственность за них несет ВЛАСТЬ. Ибо за обеспечение лучшего развития общества она и получает бОльшую часть общественного пирога.