gerat

Ознакомился таки с творчеством поэта пушкинской эпохи, его лицейским товарищем, Антона Дельвига.

Кстати, у потомка остейзских немцев, впрочем практически полностью обрусевшего, — его мать, Любовь Матвеевна Красильникова, была русской, быт и язык семьи был русский, а немецкий Дельвиг начал учить уже в Лицее, современная критика больше всего ценила «русский песни» — стихи, имитирующие пространодные и написанных под их влиянием.

Вот как писал о них критик тех времен Ксенофонт Полевой, выходец из третьего сословия и оппонент поэтов пушкинского круга.

«Никто лучше барона Дельвига не воспользовался счастливой мыслью А. Ф. Мерзлякова, показавшего нам всю прелесть родных наших песен (.). Б. Дельвиг состязается с ним в сем роде поэзии и, по нашему мнению, имеет более нежности, вкуса и, сверх того, он более русский человек в своих песнях»

Общеизвестная песня Дельвига «Соловей, мой соловей» в прижизненном сборки также называлась «Русской песней».

Ознакомимся с лучшими русскими песнями Дельвига.

1.

Ах ты, ночь ли,
Ноченька!
Ах ты, ночь ли,
Бурная!
Отчего ты
С вечера
До глубокой
Полночи
Не блистаешь
Звездами,
Не сияешь
Месяцем?
Всё темнеешь
Тучами?
И с тобой, знать,
Ноченька,
Как со мною,
Молодцем,
Грусть-злодейка
Сведалась!
Как заляжет,
Лютая,
Там глубоко
На сердце —
Позабудешь
Девицам
Усмехаться,
Кланяться;
Позабудешь
С вечера
До глубокой
Полночи,
Припевая,
Тешиться
Хороводной
Пляскою!
Нет, взрыдаешь,
Всплачешься,
И, безродный
Молодец,
На постелю
Жесткую,
Как в могилу,
Кинешься!

2.

К летним ночам Петербурга крепко прикрепился эпитет «белые». Говорят, что это пошло от повести Достоевского «Белые ночи». Но еще ранее поэты отмечали необычность северной летней ночи и давали им своим образы.

Например, у Петра Алексеевича Вяземского в стихотворении «Петербургская ночи» они называются голубыми, сапфирными.

Дышит счастьем,
Сладострастьем
Упоительная ночь!
Ночь немая,
Голубая,
Неба северного дочь!

После зноя тихо дремлет
Прохлажденная земля;
Не такая ль ночь объемлет
Елисейские поля!
Тени легкие, мелькая,
В светлом сумраке скользят,
Ночи робко доверяя
То, что дню не говорят.

Дышит счастьем,
Сладострастьем
Упоительная ночь!
Ночь немая,
Голубая,
Неба северного дочь!

Блещут свежестью сапфирной
Небо, воздух и Нева,
И, купаясь в влаге мирной,
Зеленеют острова.
Вёсел мерные удары
Раздаются на реке
И созвучьями гитары
Замирают вдалеке.

Дышит счастьем,
Сладострастьем
Упоительная ночь!
Ночь немая,
Голубая,
Неба северного дочь!

Как над ложем новобрачной
Притаившиеся сны,
Так в ночи полупрозрачной
Гаснут звезды с вышины!
Созерцанья и покоя
Благодатные, часы!
Мирной ночи с днем без зноя
Чудом слитые красы!

Дышит счастьем,
Сладострастьем
Упоительная ночь!
Ночь немая,
Голубая,
Неба северного дочь!

Чистой неги, сладкой муки
Грудь таинственно полна.
Чу! Волшебной песни звуки
Вылетают из окна.
Пой, красавица певица!
Пой, залетный соловей,
Сладкозвучная царица
Поэтических ночей!

Пару лет назад мне в руки попался следующий сборник рассказов

составленный лауреатом Нобелевской премии по литературе Надин Гордимер.

Рассказы в основном так себе, подавляющее большинство не впечатлило,- на одно прочтение, кроме одного «Ассоциации в синих тонах» Кристы Вольф. Второй по интересу- Вуди Аллена «Отверженные».

Но Криста Вольф  лидировала с полным отрывом. С тех пор я  перечитал «Ассоциации в синих тонах» раз 20 наверно (уже можно было бы выучить наизусть). Кстати, эпиграфом к рассказу служат слова Пабло Неруды: «Кто от радости вскликнул, когда родилась синева?». Заинтересовался — кто же такая Криста Вольф?

Оказалась гэдээровская писательница, сейчас уже покойная Криста Вольф (нем. Christa Wolf; урожд. Иленфельд, нем. Ihlenfeld; 18 марта 1929, Ландсберг-на-Варте — 1 декабря 2011, Берлин[1]). Во свое время ее книги довольно активно переводились и издавались в СССР.

Решил поглубже познакомиться с ее творчеством. На последней раздаче книг в московских библиотеках взял несколько томов.

На днях у входа в торговый центр раздавали брошюры с рекламой против злоупотребления алкоголем. В принципе ничего примечательного — стандартный теоретический набор фактов о вреде алкоголя.

Но в брошюре оказались, так называемые «Реальные истории из жизни». Даже беглое знакомство с этими рассказами показывает, что это никакие не свидетельства, а сочинения на тему какого-то копирайтера.

Со школьной скамьи слыша, что Пушкин являлся создателем современного литературного русского языка (на самом деле вместе с Карамзиным), мы абсолютно не придаем этому значения.

Но все познается в сравнении. Нужно просто прочитать на одну и ту же тему произведение Пушкина и какого-нибудь антикарамзиниста того времени.

Напомню, что в литературе тогда было активное противостояние литературных кружков: «Арзамасского общества безвестных людей» и «Беседы любителей русского слова».

Членом последнего был литератор Сергей Александрович Ширинский — Шихматов.

Вот отрывок из его произведения «Петр Великий. Лирическое песнопение, в осьми частях», посвященное Полтавской битве.

Но кто, кто там примером дивным
Россиян поощряет в бой?
Воюем воинством противным,
Владеет, кажется, судьбой;
Небесной истине послушен,
Жадающ гордость гордых стерть,
На готов воскриляет смерть;
В бедах растущих благодушен,
К делам великим быстр как ветр,
На ужасы глядит спокойно,
И тьмами сильных движет стройно?
Боязнь врагов гласит: се Петр!

Подвигшись разумом обильным,
Предзрел, исчислил, повелел;
Разит — отъемлет духи сильным
И в груды безобразных тел
Враждебны претворяет строи,
Разит — и меч его хвала.
Смотря на славные дела,
Ему дивясь, ревнуют вои;
К нему сердца свои вперя,
Воюют по его глаголу.
Так ангел вод, по произволу,
Вздымает и кротит моря,

Все читающие Пушкина обращают внимание на количество стихов, посвященных его лицейскому другу Дельвигу.

Пушкин в них постоянно называет своего друга поэтом. А много ли вы знаете или хотя бы читали стихов Дельвига? Я только слышал, что он написал «Соловей, мой соловей», который впоследствии положили на музыку и так появился известный романс. И больше ничего.

Но вот недавно на очередной раздаче книжек в московских библиотеках мне досталось «полное собрание сочинений» этого поэта.

ППС оказался небольшой книжечкой.

Вот она в сравнении с поэтическим наследием Пушкина:

Кстати, где-то четверть в этой книжечке — предисловие.

Теперь можно ознакомиться с полным творчеством друга Пушкина. 

В московском метро сейчас курсируют составы со сплошным проходом: можно пройти от начала до конца.

Вот я и прошел, правда не в час пик, и посмотрел чем занимаются пассажиры:

Из всего состава:

— 6 читало бумажные книги.

— 2 разгадывало кроссворды.

— 2 читало газеты (один из них на фото с газетой «Завтра).

Более половины пассажиров при этом втыкало в свои смартфоны. Очень сомневаюсь, что они читали в них книги. Скорее всего это или просмотр сериалов, или листание инстраграмма с тик-током или чат в мессенджере.

Показательно, что не было совсем пассажиров с »электронными книгами«, кои еще лет 5 назад довольно активно попадались в транспорте.

Все-таки у Пушкина и в 1832 году были написаны шедевры.

Из неоконченной поэмы «Езерский».

ХIII

Зачем крутится ветр в овраге,
Подъемлет лист и пыль несет,
Когда корабль в недвижной влаге
Его дыханья жадно ждет?
Зачем от гор и мимо башен
Летит орел, тяжел и страшен,
На черный пень? Спроси его.
Зачем Арапа своего
Младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру и орлу
И сердцу девы нет закона.
Гордись: таков и ты поэт,
И для тебя условий нет.

XIV

Исполнен мыслями златыми,
Непонимаемый никем,
Перед распутьями земными
Проходишь ты, уныл и нем.
С толпой не делишь ты ни гнева,
Ни нужд, ни хохота, ни рева,
Ни удивленья, ни труда.
Глупец кричит: куда? куда?
Дорога здесь. Но ты не слышишь,
Идешь, куда тебя влекут
Мечты златые; тайный труд
Тебе награда; им ты дышишь,
А плод его бросаешь ты
Толпе, рабыне суеты.

Перечитывая Пушкина, обратил внимание, что в 1832 году поэт не создал ни одного известного стиха. Да, с возрастом Пушкин все более переключался на прозу, но в поздние годы из-под его пера регулярно выходили шедевры:

1833:

Осень 

Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы. 

....

1834:

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, и глядь — как раз умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

1835:

Полководец:

У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.

....

1836:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

...

А в 1832 году Пушкин ничего запоминающего не создал..